If this is a first time you visiting Scrolls, please register in Fight Club. If you already registered, please authorize on Fight Club start page with your login and password.
По сути своей я бродяга. Нет, скорее Бродяга. Люблю бродить по дорожкам своего подсознания, иногда загорая на лугу моего эго или попивая холодное пиво стоя в тени моего ветвистого альтер-эго. Но это всё остросюжетно-банальная лирика, а вот что я увидел как-то на детской площадке своего славного октябрятского прошлого...
Три дамы сидели на скамейке, задумчиво глядя вслед уносящимся прочь качелям детства. Шестое чувство подсказало мне их имена, а тонкий слух профессионального бродяги, помог мне услышать часть их разговора.
- Вот, держи! – Радостно воскликнула ярко накрашенная Муза и протянула какой-то загадочный свёрток одинокой Мысли. - Это чё за ботва? – Удивилась устаревшая Мысль. - Это новая пища для ума! – Радостно сообщила Муза. – Гамбургер, называется. - Знаешь что, дорогуша, а не пойти бы тебе знаешь куда с такой пищей... – Мысль обижено надула губы. – Я лучше голодать буду! - Ну зачем же так категорично? – Философски спросила Вещь. – Какая-никакая, а всё таки пища. Тебе было бы полезно. Тем более с твоей дистрофией. - Да, - согласилась Мысль, но внезапно сморщила свой курносый носик и продолжила, - никогда. Ещё никогда отец русской демократии... - Дорогая, что с тобой? – перебила её взволнованная Муза. - Ой, что это я в самом деле... Просто аппетита нет. - Вещь, а что это ты сегодня такая молчаливая? – Полюбопытствовала неуёмная Муза. - Ой, девочки, я сегодня просто сама не в себе, - честно призналась Вещь, - мне показалось, что я сегодня видела мужчину! - Мужчинку?! Настоящего?! – Радостно воскликнула Мысль, чуть не спугнув детей, которых не было на детской площадке. - Наверняка, поэта... – Промурлыкала Муза. - Умного... – Вторила ей Мысль. - Хотя вряд ли. Где это видано, чтобы поэты умными были? Они романтики обычно... - Романтик есть суть дурак? – Заинтересовалась Вещь. - Какая же ты дура всё таки! – Почти искренне возмутилась Мысль. – Романтик – это романтик. Но некоторые из них дураки. Возможно даже многие. Но к сожалению, не все дураки романтики.
Услыхав такие речи, Муза заплакала.
- Слух, да больно те... – Попыталась успокоить её Мысль. - Больно... – Перебила её импульсивная Муза. – Ещё недавно ты носила модные шузы и мотала своим хаером, пытаясь тем самым выразить невыносимую романтику хиппи, а сегодня ты клеймишь романтиков – мужчинами, мужчин – дураками, а дураков – романтиками. Пытаешься сохранить хорошую мину имея три туза и два короля на мизере. Да кто тебе вообще сказал, что ты самая умная? Ты посмотри на себя! Ты ведь похожа на узника Бухенвальда, того и гляди растаешь! И при этом ещё и харчами перебираешь!
Вещь глубокомысленно промолчала и открыла пакетик М энд М с. Мысль покраснела. Нет, ей не стало стыдно, она просто собиралась с силами.
- А ты!.. А ты!.. Да что с тобой говорить! Ты посмотри на этот гамбургер в профиль и спроси себя, давно ли он бегал и мяукал?! Ладно, не смотри на него в профиль, ты просто посмотри ему в глаза!И не надо мне пенять на моё тёмное прошлое, оно не было таким уж тёмным. В нём всегда светила лампочка Ильича, которую я дальновидно выменяла на одну прямую извилину у Разума. А ты? Ты хоть когда-нибудь смываешь свою косметику или тебе мешают умыться розовые очки? Тут настоящие мужчины ходят, а ты всё вздыхаешь «поэт, поэт...». Фи, тошно прямо... - А вот этого не надо. Того и гляди, тогда тебя совсем не станет. Вот, хочешь Тик-Так? – Вмешалась нейтральная Вещь. - Давай! – Обрадовалась уставшая Мысль. – Так что тут за мужчинка бродит? - Точно сказать не могу, но мне кажется, что это был Разум. И он хочет есть. – Вынесла свой вердикт Вещь. - Какая же я всё таки эгоистка... – Сокрушалась Мысль. – Совсем о нём не думаю. - Ему нужна пища для размышлений. – Попыталась съязвить Муза. - Я сиамских кошек не ем. И других кошек тоже. – Огрызнулась Мысль. - Как хочешь. – Сдалась Муза и плотоядно улыбнулась. – Тогда я сама съем гамбургер.
Муза начала есть гамбургер. По мере его исчезновения в желудке Музы, Вещь начала таять в воздухе. Когда гамбургер был съеден – Вещь исчезла.
- Дура! – закричала на неё Мысль. – Ты съела такую замечательную собеседницу! Теперь мы опять остались вдвоём! Кроме того, теперь мне нечего есть и я обречена... - Ага! – Ликовала Муза. – Значит ты всё таки голодна?! Тогда кушай Тик-Так. Только он у тебя и остался.
Мысль последовала совету Музы и высыпала в рот всю коробочку. На её лице появился здоровый румянец.
- Жить, как говорится – хорошо! – Радостно сказала Мысль. - А творить – ещё лучше! – Почти согласилась с ней Муза.
Услышав этот разговор я подумал, что именно из-за него я не делаю перерыв на еду пока не закончу писать, а когда думаю, то редко вспоминаю о времени. Или когда пишу, думаю о еде и о том, сколько времени займёт её приготовить. Хотя, возможно, я готовлю время для того, чтобы подумать о том, как написать о еде... Ужас... В этой казуистике сам чёрт ногу сломит. Или копыто. Не могу теперь понять. И не хочу. Да и зачем? Пойду лучше поиграю в шахматы с Каспаровым моей души. Он живёт здесь недалеко. На перекрёстке улиц Ленона и Логической. Очень надеюсь, что он не станет пищей для какой-нибудь души.
Не дразнитесь. Меня вполне устроит и маленький отель в Праге недалеко от Староместской площади. Мы познакомились с ним в августе, и это была любовь с первого взгляда...
Да, я живу, весь мир в моей ладони, Печаль разлуки, радости люблви, Я тот, в чьём взгляде каждый помнит, Полёт орла, средь счастья без вершин. Да, я живу, переступаю через беды, Ведь что беда? Лишь только мелкий штрих Я тот, кто знает путь всегда победы, Творит собой простой, но вечный стих. Да, я живу, лишь счастьем в этом мире, Пытаюсь добрым быть, летит иля душа Я тот, кто создан жить в печальной лире, И выходить на свет, но неспеша. Да, я живу, прекрасное мгновенье, Лишь пять минут для этих строк, Я тот, кто вечно ищет вдохновенье, И в нём находит радости итог. И выходить на свет, но неспеша. Да, я живу, прекрасен зимний вечер, Как-будто жизнь не просто лист календаря, Я тот, кто, к сожалению, не вечен, Но что такое вечность для меня?
Этот солнечный край - мой потерянный рай, И жасминовый май, и одежд ваших край опьяняют, как ладан, Hо хватает огня, не держите меня - Я от вас ухожу без гроша, без коня, потому что так надо. Hа твеpди небосвода Взошел Альдебаран, Сорбоннская свобода Hе лечит старых ран, Лишь тот ей будет верен, Кто поднят ей с колен - Она заходит в двери И не штурмует стен!
Все обеты смешны на пороге весны, Где четыре стены перепутали сны с респектабельной ложью. Hо не надо оков - видишь след облаков? Был бродягой Господь, я хочу на него быть хоть в этом похожим. По вереску и тмину, Вдоль стали и сутан, Покуда не остынет Шальной Альдебаран, Пока легки потери, Пока горит восток, Пока возможно верить В счастливый эпилог!
И мосты сожжены, и грехи прощены. К черту мрачный итог - я уверен, что Бог верный спутник прохожих! И коль выпадет шанс, по дороге в Прованс Я узнаю его по улыбке у глаз и обветренной коже. Падут замки и своды, Долги пойдут в казну Для тех, кто у свободы В пожизненном плену, Для тех, кто без печали Проходит по земле, Как греки завещали И дедушка Рабле!
И в назначенный срок у развилки дорог Смерть обнимет меня, паладина ветров, и толкнет в свои дроги, Hо смеющимся ртом я скажу ей о том, Что дошел бы пешком, и до ада вполне доберусь без подмоги! Потеряны законом Среди густой травы Заложники Сорбонны, Теологи любви. И ветер треплет книги Их судеб на листки - До вечности пол-лиги, До вечности пол-лиги, До вечности пол-лиги, К бессмертью две строки! (с)
От жажды умираю над ручьем. Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя. Куда бы ни пошел, везде мой дом, Чужбина мне - страна моя родная. Я знаю все, я ничего не знаю. Мне из людей всего понятней тот, Кто лебедицу вороном зовет. Я сомневаюсь в явном, верю чуду. Нагой, как червь, пышней я Всех господ. Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Я скуп и расточителен во всем. Я жду и ничего не ожидаю. Я нищ, и я кичусь своим добром. Трещит мороз - я вижу розы мая. Долина слез мне радостнее рая. Зажгут костер - и дрожь меня берет, Мне сердце отогреет только лед. Запомню шутку я и вдруг забуду, Кому презренье, а кому почет. Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Не вижу я, кто бродит под окном, Но звезды в небе ясно различаю. Я ночью бодр, а сплю я только днем. Я по земле с опаскою ступаю, Не вехам, а туману доверяю. Глухой меня услышит и поймет. Я знаю, что полыни горше мед. Но как понять, где правда, где причуда? А сколько истин? Потерял им счет.
Я всеми принят, изгнан отовсюду. Не знаю, что длиннее - час иль год, Ручей иль море переходят вброд? Из рая я уйду, в аду побуду. Отчаянье мне веру придает. Я всеми принят, изгнан отовсюду.